|
| |
Сообщение: 11
Зарегистрирован: 10.08.09
Откуда: Салаир
Репутация:
0
|
|
Отправлено: 15.10.09 23:52. Заголовок: Легенды Салаира
ПОСЛЕДНИЙ ХРАНИТЕЛЬ САЛАИРСКОГО СЕРЕБРА …Я удобно устраивалась в кресле, пока Екатерина Федоровна хлопотала на кухне, заваривая полезный чай из душицы, лимонника и еще чего-то невероятно вкусного. И, когда она внесла дымящиеся тонкой струйкой лесных ароматов чашки, я уже сидела с раскрытым блокнотом и ручкой наготове. «Вот, молодежь, - улыбнулась Екатерина Федоровна, ставя чашки на маленький столик, покрытый слепяще-белой кружевной скатертью, - вечно куда-то торопятся, все спешат, все вам скорее надо. Я и сама такой же была, когда только начинала работать… Ну, спрашивай, Аннушка…» - и чуть заметным движением руки придвинула ко мне блюдце с густым янтарным вареньем… В тот июльский день несколько лет назад я гостила у Екатерины Федоровны Нижегородовой, салаирского учителя истории, много лет проработавшей в 24 и 25 школах. Ее ученики до сих пор помнят, какими интересными и захватывающими были уроки истории, если их вела Екатерина Федоровна. И поэтому, когда после первого курса Кемеровского Государственного Университета меня отправили на фольклорную практику, мама первым делом посоветовала обратиться к Екатерине Федоровне: «Она много легенд наших местных знает». И не ошиблась. В тот день я записала шесть народных сказаний. Кое-какие я знала до этого, одно показалось мне уж совсем неинтересным, а вот два – навсегда врезались в мою память. Слушала я Екатерину Федоровну раскрыв рот, позабыв и про чай и про варенье. Что и говорить, рассказчиком она была отменным… «…Ты должна знать, Аннушка, что в 19 веке в нашей Гавриловке был сереброплавильный завод. Так вот, салаирские серебряные руды считались тогда самыми убогими и употреблялись в качестве дополнений – флюсов - к более богатым серебром, но тугоплавким змеиногорским рудам. Поэтому они в тече¬ние длительного времени доставлялись на крестьянских подводах на Обские заводы, где и плавились в смеси со змеиногорскими. Длинной вереницей тянулись подводы с гавриловским серебром на алтайские заводы. Много слитков везли они, груженые почти доверху. И недалеко от границы Салаира с Алтаем, у маленькой деревушки, повадились нападать на них лихие люди, да много, целая банда. Сопровождающих они, конечно, убивали, правда, не бросали тела, а хоронили, и по православному обычаю, ставили на могилы кресты из молоденьких деревьев. С годами крестов становилось все больше, так и прозвали ту деревушку Кресты… Больше века прошло с тех пор, когда в 70-е годы несколько салаирцев - трое мужчин и две женщины - пошли за грибами в лес. Далеко ушли, долго ходили, чуть не заплутали, но вышли-таки, но не на привычные тропинки, а в странное место – заброшенная пыльная проселочная дорога, видно, что давно нехоженая, на обочине целая россыпь гнилых покосившихся самодельных крестов, а неподалеку, за старыми деревьями странный насыпной холм. Подошли, а меж травы, которой холм порос – мох виднеется. Потрогали – отходит. В пять пар рук ободрали его – а за ним дверь. Деревянная, наспех сбитая, заколоченная, уже покосившаяся. Еле открыли. Там – сбитые полуразрушенные ступеньки, ведущие вниз. Спустились в темноту, попали в комнату, в центре ее стол – а на нем высится гора чего-то непонятного. Вынесли на свет – батюшки, серебряные слитки! Да столько, что и впятером не унести. Решили назавтра за ними вернуться. Дома рассказали детям о своей находке, да строго-настрого запретили кому-нибудь рассказывать. Взяли сумки, чемоданы, и – ушли наутро в тайгу… Там они и пропали. Через два дня отправились соседи да родные на их поиски. Не без труда, ориентируясь на рассказы детей, вышли на эту дорогу, вот он – холм, дверь все так же заколочена, спустились вниз – пустая комната… Ни стола, ни серебра, ни людей. Только сырой запах затхлости и какая-то особенная, давящая и ужасающая тишина. Да пять свежесбитых крестов в хороводе старых появилось… - Еще чаю подлить? – оборвала Екатерина Федоровна молчание, повисшее после окончания легенды. Я настолько увлеклась рассказом, что не притронулась ни к чаю, ни к варенью, ни к ручке с блокнотом… «Потом запишу», - боясь упустить хоть одно слово, подумала я. Как я уже говорила, Екатерина Федоровна была искусным рассказчиком, и поэтому я не могла не заметить того, как она окончила легенду – ни на точке, а - скажем так – на интонационной запятой, словно делая небольшую передышку, дабы набрать воздух в легкие и дальше вывязывать невесомую нить повествования, искусно окутывая меня ею, как паутинкой… «А еще через несколько лет в той тайге заблудились трое мальчишек. Двое постарше, а один – ну совсем постреленок. И то ли в казаков-разбойников они играли, то ли в войнушку, то ли в поисках сладкой лесной клубники забрели в незнакомые дебри – но целых два дня плутали. Питались ягодами, корешками съедобными, испугаться уже успели как следует, и вдруг – вышли на солнечную полянку, а там – домик-завалюшка. Страшно было, но снова ночевать в лесу мальчишкам ой, как не хотелось. Зашли. Огляделись. В избушке грубо сколоченные лавка и стол, на столе оплавленная самодельная свеча в плошке, кости большие обглоданные везде валяются, вдоль одной стены доски прибиты… На них-то мальчишки и улеглись, да дверь перед этим на крюк закрыли и столом кое-как подперли. Задремали. Сколько они спали – не знают, только проснулись от какого-то утробного рычания по ту сторону запертой двери. Через миг-другой и сама хлипкая дверь ходуном заходила. Вот тут настоящий ужас пострелят обуял –заметались они по избушке, негде спрятаться, голые стены-то... А самый маленький заприметил гору тряпья в углу, начал в нее зарываться. Глядь – а там не только тряпье, но и солома. Потянул ее – она вытаскивается. Раз, другой, третий – и из отверстия хлынул свежий вечерний воздух. Тем временем Некто крючок сорвал, стол опрокинул и в избу ворвался. Не помнят мальчишки, как гурьбой в лаз узкий этот кинулись, да только маленький самый замешкался и не успел… Схватило его Нечто за ногу, тот давай отбиваться – и все удары словно в рыхлое склизкое тесто уходят, крепко лесной житель держит его, не отпускает. Слава Богу, те, что постарше не бросили младшенького в беде, отломили бог весть какую палку и давай через лаз в темноту избы тыкать… И, наверное, попали куда-то, но хватка ослабла и младший сумел выбраться… Бегут они по дороге, пути не видят, а тот, из избушки, того и гляди догонит, больше он, расторопнее да и все тропинки здешние им исхожены…Чувствуют ребята за спиной тяжелую поступь и прерывистое дыхание…» …Тут Екатерина Федоровна прервала рассказ, отхлебнула холодного чая, и перевела взгляд на меня. Наверное, глупо я тогда выглядела – застывшая с неподдельным ужасом в глазах, словно сама чувствовала и топот, и дыхание за лопатками – но моя собеседница рассмеялась: «А тут - прямо как в кино – стрекот вертолета сверху. Третьи сутки мальчишечьего плутания по тайге пошли, весь Салаир уже был на уши поднят. Вертолет откуда-то спасательный пригнали, вот он и летал по окрестностям - искал незадачливых путешественников. Видят летчики – бегут ребята, да быстро бегут, а за ними – здоровый, под два метра ростом мужчина. И стрельбу-то не откроешь – по мальчишкам попасть можно… Чудо спасло – споткнулся преследователь о корень и распластался по земле. Тут-то они в него и начали палить… Те, кто видел это чудище рассказывают, что был он высоченным, широченным, с невероятно большой лапищей, размера, наверное, 48, с когтями на руках и ногах, обросший, как зверь лесной. А в лохмотьях , что на нем были надеты, нашли четыре небольших серебряных слитка. Говорят, это был последний хранитель крестовского серебра…». Было ли не было – судить не берусь. Как говорится, за что купила, за то продаю. Записала я легенды о крестовском серебре, поставили мне заслуженную «пятерку» за фольклорную практику, похвалили за интересный материал. Прошло с тех пор семь лет. Но каждый раз, когда я прохожу мимо дома Екатерины Федоровны, стоящего в оживленном месте Салаира, я словно оказываюсь в тихой салаирской тайге - с ее ароматными травами, спелой сладкой ягодой и невероятными легендами о том, что когда-то было на самом деле…
|